Однажды в Атлантике

     – Дед?.. Относительно. Он сегодня с домом разговаривал. Он теперь больной.
     Дед – стармех – сильно переживает безвременную полюбовную беременность своей незамужней дочери. Поэтому он много не пьёт. Нет, не потому, что должность. Просто у него уже в среднем подпитии дикция становится похожей на брачную песню гамадрила, и его уж не понять никому. И Дед от этого сильно страдает – даже мат, обычный мат теряется в фонемном потоке признания жизни в несправедливости. А потому Дед не может допустить, чтобы слова «вот найду» и «ка-ак уйебу» не были разобраны и сопровождены сочувственными кивками всей механической команды судна.
     И Дед не пьёт. Ну, почти.
     Точно трезвые только наверху, на мосту. Когда я только попал сюда, мастер, Василий Михайлович, вызвал и сказал:
     – Так, реф, у меня будет к тебе ответственное поручение. Пом среди новых постоянно ищет человека, у которого можно оставить на хранение спирт. Ты должен стать таким человеком. Чтобы я… ну, ты понимаешь…
     Ох, понимаю. Кто ж, кроме мастера, спросит строже?
     В общем, всё как обычно. Идёт по морю судёнышко, а на ём – все трезвые. Прочитайте ещё раз. Ничего особенного? Ну так знайте – это фантастика. Нет, это – фэнтези. Мир, которого не существует. Потому что в нём не ловят рыбу. В Атлантическом океане.
     Рыбу, которой нет. Рыбу, которую ищем…
     Ох, как… к-круто…  офигеть.. восклицательный знак… вот (!). Это зачем, интересно? Зачем перекладывать руль на левый борт, когда волна – в левую же раковину? Уй, ну больно же, больно… дверь, вот он, океан, ревущий океан… видно, будет карусель. Будет карусель? Бу… бэ-э-э-э… была… за борт… хорошо. Внутри сразу тепло-то как… Надо опять идти в каюту, полоскать пасть. А там спирт. Ох…
     – Ты что же, так и будешь теперь добро за борт харчить? – электромеханик уверенно не попадает по струнам, но «Под небом голубым» выходит у него лучше, чем Визбор.
     – Ничего, – вдруг просыпается четвёртый мех, – пусть блюет. Алкоголь уже вошёл…
     Точно, вошёл. Есть в теплеющем растворе «1 : 1» что-то перманентное и предварительное, то, что залетает не в организм даже, а в мироощущение, и с собственно ЦеДваАшПятьОАш никак это не связано: подозреваю, что происходит эта субстанция из тех же запретных оснований, что и тяга к нимфеткам и чёрному табаку у этого… у Набокова… ну, и расплата…
     – Чего под волну легли-то?
     – Х. Е. З…
     Судовая тревога. А может, и хорошо это – вот взять и потонуть прямо здесь.
     Что там принять с левого борта? Подво… что? Подводную лодку?! Ой…
     – Вы это слышали? Или я уже белочку пасу? Она ведь одновременно у всех не наступает…
     – М-м-м-м…
     – Вы ведь есть? Вы мне не кажетесь? Ну-ка, дай мне знать, что ты есть...
     Хрясь в репу – бум на палубу. Однако… хороший способ.
     – Да, это происходит в реальности. Мужики, мля, пошли принимать по левому борту швартовы с подводной лодки. Если только на мосту не один Сидор, и если у него что-то оставалось…
     Я не люблю про войну. Ну её на хер. Ещё жив в памяти трассирующий ветерок, расчесавший реденькую прядь на кудлатой башке: на катере морской полиции Аргентины, оказывается, есть пулемёт, и в их, видимо, понимании предупредительная очередь должна обязательно отрикошетить от фальшборта.
     Подводная лодка – конструкция военная. Вот она подаёт швартовы, вот она показывает, нырнув носом, винты, а вот она – гр-р-р-р-рм! – наваливается на наш борт, жмякая кранцы…
     И – а разве могло быть по-другому? – пробивает вываленным рулем глубины, торчащим в сторону, как лезвием ножа, многострадальный борт траулера, добавив к разборчивым матюгам Деда ещё и пробирающий до пьяненьких костей визг мастера:
     – Ва-а-йаки-и-и, мля-а-а-а-а-а-а! Растапырились тут! Кранцы надевать надо, если не убираются!!!
     Ага, надень кранцы в таком море…
     Мутное молчание из-под бровей на рубке лодки. Ветер, брызги. Немая сцена. Простите нас, старшие братья – это всем своим видом говорит вымотанная дизелюха.
     – Х-х-хюй с ними, Саня… – цедит мастер всклокоченному Деду, – зашивайся временно, потом пойдём в Тенерифе.
     Чёрная труба с дизелями внутри. У них вышел из строя гирокомпас. У них нет воды и мало еды. А вот спирт у них есть, но им нельзя – они на Боевой Службе. А я тут что, на рыбалке? Впрочем, да, на рыбалке… ну не для себя же… на хрена мне это всё нужно?..
     – Ка-ан-ста-а-ан-ти-ин! Четвёртый у тебя? Буди – у них ещё и крышка дизеля лопнула.
     – Сам буди. Я – никто. Я – только рефмех. Есть у них там холодильники? Хотя, я просто так спросил… Ладно, ладно…
     Чуть-чуть есть ещё – каюта подслеповато смотрит на мир глазом иллюминатора, в котором есть море, небо и советская дизельная подводная лодка. И больше в мире ничего нет – чуть-чуть в бутылке, море, небо, сломанная подводная лодка и слегка дырявый теперь СРТМ на промысле. На пока неудачном промысле. Фактически всё, чего нужно бояться в море, налицо. Welcome to hell, надо полагать...
     Я чего это всё вспоминаю – сайт у вас тут военный**. У вас тут обязательно про военных? Они у меня такими вот тускло-безнадёжными получаются, но в том моей вины нет: это жизнь. Сейчас, когда море, рыба и военно-морские силы от меня бесконечно далеко, я понимаю, что для кого-то это всё могло составить целую жизнь. И тогда на мои глаза наворачиваются слёзы – от гордости и умиления. В конце концов, кто-то же должен.
     Но… секундочку. Пожалуй, собственно море здесь ни при чём. Кто нарисует этот закат с впечатанными в розовое небо пальмами? Кто оторвёт взгляд вахтенного штурмана от туманного ночного горизонта? Море… Оно ведь было, есть и будет всегда. А если так, то человек, принеся в это море с собой в узелках и котомках всё своё нечуждое человеческое, умудрился сделать свою жизнь в море настолько же свободной и чистой, насколько тусклой и мерзкой. Так как не бывает зёрен без плевел, мух без котлет, кучки тяжело работающих на дядю мужиков без водки и связанной с ней ублюдочности и почти такой же кучки почти таких же мужиков, служащих почти такому же дяде почти задаром, но при этом ещё и давших себя оболванить, в прямом и переносном смыслах. Видимо, так надо.
     Военморы, простите меня, пожалуйста – но это не я придумал.
     Так вышло.

     * из неизданного сборника "У зелёной черты на мокрой воде"
     ** было на Биглере.