Я просыпаюсь не оттого, что проснулся. Более того – я лихорадочно напяливаю «гады», но ещё продолжаю спать. Орут «Рота, подъём!!!», и мы вскакиваем, выпрыгивая из-под грубых синих суконных одеял, но при этом нам всем ещё что-то снится.
Каждое утро я бегу три километра. Два круга вокруг училища. Оно огромное – не то что в Ленинграде или Владивостоке. Бегать в «гадах» удовольствие ещё то. Зарядка отменяется только если навалится пурга, а пурги в Севастополе не бывает. Вариант: полкруга – и в гимнастический городок. Ряды турников, «козлы», «кони», качать пресс, «Первый комплекс вольных упражнений – начи-най! Р-ряз! Два-а-а!.. Второй комплекс… начи-най!..»
Я ненавижу «гады». Их ещё называют «прогары». Грубые флотские яловые ботинки. Тяжёлые. В них тяжело ходить, не то что бежать. Если будешь тонуть вместе с кораблём, сбросишь ботинки (это запросто ввиду их конструкции), и сразу выплывешь, потому что стал вдвое легче.
Умываться! Умываться! Ох… пожалуй, лучшее умывание – это сон...
Я всё время хочу спать. И есть. И спать. Даже больше, чем женщин, которых у меня ещё не было.
Малая приборка. Все расписаны по своим объектам. Дежурная шутка: малая приборка есть равномерное размазывание грязи по объекту, а большая – собирание грязи в кучки. Через пятнадцать минут рота блестит. Блестят и «внешние объекты» – плац, курилки, аллеи…
Утренний осмотр. Кто там плохо побрился? У кого там засаленный «гюйс»? Почему роба грязная? Боевой номер отрывается… пришить немедля! Три минуты, время пошло! Бегом!!!
Начальник факультета. Капитан первого ранга Пал Петрович Головаш. Он был одним из самых лихих командиров кораблей Черноморского флота. Мы его страшно уважаем и прощаем ему даже бычки, которые он, не докурив, бросает возле клумбы. Из клумбы торчит пьедестал с покрашенным бронзовой краской бюстом адмирала Нахимова. На него новоиспечённые лейтенанты всегда натягивают майку-тельник. Старая традиция, с которой бесполезно бороться. Неужели случится чудо, и я тоже когда-нибудь стану лейтенантом?
Я очень хочу спать.
– Здравствуйте, товарищи!
– Здра!!! Жла!!! Тащ!!! Тан!!! Пер-Ранга!!!
– Вольно.
Всё училище выстроено на плацу перед жилым корпусом. Три факультета. Наш, корабельный, в центре. Слева – второй противолодочный; справа – третий, береговой ракетный. Все орут приветствия своим начфакам.
Роты маршируют на завтрак. Первыми с плаца уходят «пятаки», потом четвёртый курс, третий… мы последними. 11-я рота и 11А. В одиннадцатой сто с лишним человек, в одиннадцатой-«аз» – шестьдесят три. Я в «азах». Точно так же последними покидают плац 21-я и 31-я роты.
Наш молдаванин Ваня Кристя умудряется спать прямо на ходу – рота идёт на камбуз, а Ваня спит в топающем строю. Я так не умею, и мне жутко завидно.
Первокурсники за завтраком съедают всё дочиста. Не остаётся ничего. Самое волшебство – это масло и сахар…
Три пары до обеда. Высшая математика, высшая физика, теоретическая механика… Морская практика, уставы, кораблевождение, иностранный язык, оружие массового поражения, тактика морской пехоты... ещё что-то... начертательная геометрия, история флота и (о, ужас!) история КПСС. Лекции, летучки, семинары, практические и лабораторные работы, расчётно-графические задания… Физподготовка, конечно. Это единственная дисциплина, на которой не поспишь. Нас бегают, прыгают, ползают, плавают, дёргают и крутят на турниках. А в аудиториях минимум половина банально дрыхнет.
Потому что страшно хочется спать. Организм вырабатывает такие позы для сна, чтобы это не заметил преподаватель. Преподаватели же видят всё – они тоже когда-то были курсантами, почти все за редким исключением. Они нас понимают, но постоянно будят: учиться, учиться и ещё раз учиться.
Я начинаю понимать, что если бы я пошёл в студенты, я бы не дотянул и до второго курса. А здесь меня дотянут. Заставят. При условии, что я сам этого хочу, конечно.
Я хочу стать офицером Военно-морского флота. Я сплю на предпоследнем ряду в гулкой аудитории; идёт лекция, и мне абсолютно безразличен предмет. Просто это такая аудитория, где можно выспаться. Потом выучу, разберусь как-нибудь… на сампо…
Если жарко, то перед обедом купание. Всё училище (которое мы промеж себя именуем «системой») строем повзводно марширует на водную станцию. Что-что, а уж купаться я люблю. И с удовольствием сдам за кого-нибудь зачёт по плаванию – благо, что преподаватели нас ещё не очень хорошо помнят в лицо всех поголовно. А кто-то за меня сдаст подъёмы переворотом на турнике. Турник я ненавижу.
Обед!!! Благословенное мероприятие, делящее день пополам! Мы уписываем капустный бигус («рыгу овощное») и перловку-РБУ, набивая свои вечно голодные животы, и запиваем сладким флотским компотом… А после обеда будет адмиральский час – целых сорок минут можно спать, и никто тебя не тронет, если ты не забыл разуться прежде чем рухнуть на свою заправленную с утра койку.
В роте шесть кубриков, в кубрике по двадцать человек. Человек? Хм... Курсант – существо неодушевлённое. Уж во всяком случае, курсант первого курса.
После обеда – сампо. Самоподготовка. Классы первого курса – в одноэтажном «карасятнике», все остальные в огромном учебном корпусе номер один. А там и до ужина недалеко. За забором училища орут павлины. Там санаторий, там другая жизнь. Там холодное пиво, игривые девочки и тёплое море. Первокурсник имеет право только на море, и то лишь во время организованного купания, а также при сдаче зачётов по плаванию и нырянию. Ах, да, ещё в мечтах.
После ужина – вечернее сампо. «Учиться военному делу настоящим образом!»
У меня не идут точные науки. Я по складу ума гуманитарий. У меня работает только правое полушарие, а левое – так, чуть-чуть в треть накала. Система направлена на то, чтобы моё левое перестало сачковать. Без точных наук флотского офицера быть не может. Поэтому сампо первокурсников контролируется особо.
На вечернее сампо неожиданно приходит «пятак» по имени Саша (фамилию не помню). Ему нужен «буратино». Я уже знаю, что такое «буратино», я согласен. Саша договаривается со старшиной класса, и вот я уже в учебном корпусе номер один, в 152-м классе, среди полубогов, которые вот-вот наденут лейтенантские погоны.
Саша пишет дипломный проект, а к нему полагается четыре ватмана с чертежами и рисунками. «Буратино» – это тот, кто умеет хорошо чертить и рисовать. Я умею, и вот я здесь. Я рисую Саше крылатую ракету, её траектории и функциональные схемы системы управления. Карасю-первокурснику всё это пока недоступно, но это безумно интересно. Я задаю вопросы, мне объясняют. Если заходит проверяющий офицер, меня прячут хитрым образом. Буратинизм – это тоже традиция, она не поощряется, не приветствуется, но она существует.
Всего я за пять лет нарисую семь дипломов и три курсовика, не считая своих. Но я этого ещё не знаю.
Потом будет вечерний чай (и да продлятся годы того, кто его придумал!), вечерняя прогулка вокруг училища строем, под барабан, вечерняя поверка и…
И – СПАААААТЬ!!!
Я хочу субботы.
В субботу нет физзарядки, сразу малая приборка. В субботу нет послеобеденного сампо, а есть большая приборка. Всё ж какое-то разнообразие. А ещё в субботу есть увольнение в город с 18.30 до «нулей» – это при условии, что у тебя нет задолженностей. Если есть, то милости просим на вечернее сампо, где тебя сто раз проверят. А к 21.00 ты, так уж и быть, можешь пойти в клуб и потанцевать там с девочками-студентками (если, конечно, они захотят танцевать с тобой, карасём несчастным, у которого ночь заканчивается в полночь).
В воскресенье подъём на час позже, на завтрак два (целых два!) варёных яйца и увольнение с 14.00 (всё так же, до «нулей»), но перед этим нам непременно придумают что-нибудь массовое. Например, марш-бросок всему училищу, повзводно, на шесть километров в полной выкладке (это отдельная песня свихнувшегося пингвина над бухтой Стрелецкой). Или массовая гребля первого факультета. Мозоли от турника и шлюпочных вальковых вёсел сойдут только через несколько лет после выпуска, а следы на ладонях останутся на всю жизнь...
Я карась, но я хочу стать офицером флота. По окончании первого курса меня ждёт практика – железный крейсер «Дзержинский», шлюпочный поход и полк морской пехоты в бухте Казачьей. А потом, после краткого отпуска, я пришью на левый рукав под звёздочкой вторую жёлтую галку.
А пока я – без вины виноватый. «Есть три наряда вне очереди!»
© 2012, февраль
из ненапечатанного сборника «Макароны по-флотски»