БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ КАК ОНА ЕСТЬ:
1. Вступление
2. Приём-передача
3. Пробная дифферентовка
4. Заклинка БКГР
5. АВАРИЙНАЯ ТРЕВОГА
Ничто не предвещало беды. Все задачи отработаны, все испытания пройдены – завтра в базу. Наверху прилично штормило, и лодка отсиживалась последнюю ночь на глубине. На вахте – вторая боевая смена: в командирском кресле бдительно дремлет адмирал; вахтенный офицер на ногах, в его кресле – помощник вахтенного офицера пишет вахтенный журнал. Остальные сидят строго на своих местах и мужественно борются со сном – третий час ночи. Механик, не раздеваясь, спит у себя в каюте; в соседней каюте – НЭМС, по полной схеме. В каюте механика пульт переговорного устройства и глубиномер.
Вдруг на переговорном устройстве загорается лампочка «ЦП», и – тихий, вкрадчивый голос комдива-два, вахтенного инженер-механика второй смены:
— (по имени-отчеству), у нас тут вроде бы как вода в третий поступает...
«Первый заметивший поступление воды в отсек... должен немедленно объявить аварийную тревогу и доложить в ЦП о месте, характере и интенсивности источника...» - пронеслась выдержка из РБЖ ПЛ в голове у механика. Что ещё за бред? Что за доклад?! Глубина двести метров. Спокойно, без паники – иначе кранты. Задраются в отсеке и начнут носиться, как стадо парнокопытных в пампасах при наводнении. По готовности номер два там ни одного толкового бойца.
— Где? Откуда? Кто сказал?
Опять тихонько, по-заговорщиски, вполголоса:
— Матрос Арефьев с четвёртой палубы третьего отсека, соединяю!..
— Орехов, ты?
— Я, тащ!.. – и слышен посторонний, отдаленный, ровный такой гул.
— Что там у тебя?
— Тащ! Вода ебошит откуда-то! – ещё раз вспомнился образцовый доклад об аварии из «Руководства...»
— Откуда?
— А хрен его знает, тащ! В корме!
Раз матерится – дело нешуточное...
— Много воды?
— Да нет, тащ...
— Вода сильно поступает?
— Бл-ля-а! Только гул да туман стоит!!!
Вахтенный инженер-механик выкрутил громкость до отказа, чтобы не разбудить адмирала.
Хм... всё, как положено. Раз в корме – значит, либо конденсатор, либо маслоохладитель третьей холодильной машины. Механик уже встал и сунул в карман запасные бронзовые вентиляционные пробки, лежавшие в шкафчике секретера. Пробки, что ли, повышибало? Хотя – все поменяли... Так... ещё надо ключи и паронитовые прокладки... ладно, на ходу разберёмся!
— Орехов! («Я-а, тащ...») Закрывай ручной подпайольный клапан забортной воды на ХМ-три! Знаешь?
— Да-а, тащ!..
— Всё, крути, я к тебе!..
И в третий, мимо центрального. В ЦП картина мирная: адмирал спит, но по лицу пробегают тревожные сполохи. Вахтенный инженер-механик привстал и жестом спросил – аварийную тревогу играть? Механик так же, жестом: «Нет! И – комдива-три ко мне с инструментом!» («Ясно, есть!») Всё молча, всё на жестах и взглядах.
На четвёртой палубе третьего отсека, в этой мрачной преисподней – рёв и холодный туман. Ещё бы! Двести метров – это струя в двадцать атмосфер и высотой в те же двести метров! Матрос уже стоял на карачках и крутил маховик «кляпана». Хлопок по спине: «Молодец, правильно. Шевели ластами!»
Струя с палец толщиной била вниз под углом в сорок пять в кормовую переборку, распыляясь и стекая по ней в трюм. А если бы вверх? Короткого замыкания и пожара не миновать!
— Ну что, Орехов?
— Всё, та-ащ, кажись, закрутил...
И, как в подтверждение: «Бр-р-р-р-р!» - ослабевающий звук воды... и – исчезло!
— Так, бля... и невозвратник держит. Ну ни хрена ж себе, Орехов, мы отремонтировались!
— Вот это пиздец, та-ащ!
Механик с матросом сейчас были похожи на волка с зайцем из «Ну, погоди!» после заделки пробоины в трюме. Но курить было некогда и строго запрещено.
— Так... Центральный, где комдив-три?
— Убыл к вам!
— Ага... соедините меня со штурманами и БЧ-7.
— Гиропост на связи... Акустики на связи!
— Говорит командир БЧ-5. Временно отсечена ХМ-три по забортной воде. Машина останавливается, охлаждение переводим на ОПВ. Температура рабочей воды будет расти, но, думаю, что выдержит. Если что – я здесь. Минут через пятнадцать машину снова запустим. Всем всё понятно?
— Акустики поняли, передаём на «Омнибус».
— Центральный, а почему? – как всегда, завыделывался гиропост.
— Гиропост, потому что мы на атомной лодке, и под водой, а не в театре юного зрителя, и к вам в третий вода поступала.
Динь-динь-динь!.. – зазвучал сигнал аварийной тревоги. Ну кто их просил?
Всё, доигрались – теперь большой комдив точно проснулся. Я здесь, а комдив-три? Ага, вот он, с ключами идёт, успел. А кто будет воевать в центральном? Сейчас они там дел наворочают... И – как в подтверждение:
— Аварийная тревога! Поступление воды в третий отсек! Источник неизвестен! Всплываем в надводное положение аварийным продуванием! Командиру БЧ-5 срочно прибыть на ГКП!
Вспомнили, борцы за живучесть! Хотя – всё правильно, всё согласно руководящим документам.
— Центральный – третий, четвёртая палуба, командир БЧ-5. Поступление воды прекратилось, отсечена ХМ-три по забортной воде, температура рабочей воды контролируется, штурмана и БЧ-7 предупреждены. На устранение неисправности – десять-пятнадцать минут. Прошу дать отбой аварийной тревоги, рекомендую всплыть на безопасную глубину полста метров.
— Механик, говорит комдив. Обстановка ясна?
— Так точно, товарищ комдив! Ситуация под контролем.
— Ну, это хорошо, когда под контролем. Помощь нужна?
— Нет, все на местах, комдив-три со мной, но, возможно, потребуется перемещение по отсекам. Дайте отбой аварийной тревоги.
— Хорошо. Отбой аварийной тревоги! Технические средства – по-походному, аварийный инструмент и средства защиты – на штатные места.
Всё? Смотря для кого. Для нештатной аварийной партии работа только начинается.
— Так, откуда вода? – бодро спросил «тростниковый слон». – Вы разобрались уже?
— А хрен знает. Вроде как из трубной доски маслоохладителя, но струя била ниже. А ведь вентиляционная пробка наверху, вот, целехонькая, – механик уже просочился к месту событий. – Есть фонарик?
— (по имени-отчеству), я не электрик. Вот личный набор ключей взял, не пожалел.
— (тоже по имени-отчеству), конечно, это сильный поступок, но без фонаря здесь делать не фиг.
— У меня комдив-два взял на зарядку ещё перед выходом, и не отдаёт...
— Всё ясно. Орехов! На Пульт, за аварийным фонарём!
— Та-ащ, не дадут!
— Скажи, что мне, а не дадут – сам приду. Совсем опупели! Вперёд, убью!
Через минуту фонарь на месте.
— Так... что за отверстие? Ха... как будто для второй вентиляционной пробки. А почему внизу? Конструктор этого маслоохладителя – большой дятел. Поэтому мы её не нашли и не заменили. А на носовой доске есть? Глянь.
— Нет, фактура.
— Ну, всё: торцевик на четырнадцать и прокладку...
— (по имени-отчеству), торцевик выдаю, даже без расписки (это тонкий юмор «слона»), а вот с прокладкой – вопрос... Орефьев!
— Я, та-ащ...
— Прокладки где?
— Нет, та-ащ...
— Я же ж тебе приказывал вырезать, и даже ножнички механика дал!
Молчание. То-то я ножницы найти не могу!
— Орефьев, так где прокладки?!
— Та-ащ... нет...
— Орехов! (правильно произносимая фамилия матроса означала гнев и немилость комдива-три) Я тебе передал приказание командира БЧ-5 и ножницы ещё перед глубоководными дал, идиот! Где прокладки?!
— Так, всё ясно, кончай базар. Пять минут прошло уже! Паронит, ножницы и – вперёд!
Очень быстро исчез и вновь появился матрос Орехов – с куском паронита и огромным ржавым тупым тесаком.
— Счас, та-ащ!
— Орехов, ты точно идиот! Этим тесаком будешь себе яйца отрезать. Он же не режет! Где ножницы командира БЧ-5? – заголосил комдив-три.
— Та-ащ... нету!.. Я счас... – и ну рвать и кромсать в клочья паронит. Ни черта не получается!
— О-ре-хов! Где ножницы, чудо? Или хоть что-нибудь поприличнее?
— Та-ащ... я ножницы молодому электрику дал... подстригаться... Он, карась, на разводе за причёску замечание получил...
— Бог мой! Я последние пять лет этими ножницами даже ногти не стриг – только жесть да паронит... Бегом на Пульт, и всё, что режет – сюда!!!
— Та-ащ...
— БЕГО-ОМ!!! УБЬЮ, СВОЛОЧЬ!!!
Через пятнадцать минут прокладку вырезали и холод на аппаратуру подали. A la guerre comme a la guerre.
6. Подведение итогов
Опять тихонько, по-заговорщиски, вполголоса:
— Матрос Арефьев с четвёртой палубы третьего отсека, соединяю!..
— Орехов, ты?
— Я, тащ!.. – и слышен посторонний, отдаленный, ровный такой гул.
— Что там у тебя?
— Тащ! Вода ебошит откуда-то! – ещё раз вспомнился образцовый доклад об аварии из «Руководства...»
— Откуда?
— А хрен его знает, тащ! В корме!
Раз матерится – дело нешуточное...
— Много воды?
— Да нет, тащ...
— Вода сильно поступает?
— Бл-ля-а! Только гул да туман стоит!!!
Вахтенный инженер-механик выкрутил громкость до отказа, чтобы не разбудить адмирала.
Хм... всё, как положено. Раз в корме – значит, либо конденсатор, либо маслоохладитель третьей холодильной машины. Механик уже встал и сунул в карман запасные бронзовые вентиляционные пробки, лежавшие в шкафчике секретера. Пробки, что ли, повышибало? Хотя – все поменяли... Так... ещё надо ключи и паронитовые прокладки... ладно, на ходу разберёмся!
— Орехов! («Я-а, тащ...») Закрывай ручной подпайольный клапан забортной воды на ХМ-три! Знаешь?
— Да-а, тащ!..
— Всё, крути, я к тебе!..
И в третий, мимо центрального. В ЦП картина мирная: адмирал спит, но по лицу пробегают тревожные сполохи. Вахтенный инженер-механик привстал и жестом спросил – аварийную тревогу играть? Механик так же, жестом: «Нет! И – комдива-три ко мне с инструментом!» («Ясно, есть!») Всё молча, всё на жестах и взглядах.
На четвёртой палубе третьего отсека, в этой мрачной преисподней – рёв и холодный туман. Ещё бы! Двести метров – это струя в двадцать атмосфер и высотой в те же двести метров! Матрос уже стоял на карачках и крутил маховик «кляпана». Хлопок по спине: «Молодец, правильно. Шевели ластами!»
Струя с палец толщиной била вниз под углом в сорок пять в кормовую переборку, распыляясь и стекая по ней в трюм. А если бы вверх? Короткого замыкания и пожара не миновать!
— Ну что, Орехов?
— Всё, та-ащ, кажись, закрутил...
И, как в подтверждение: «Бр-р-р-р-р!» - ослабевающий звук воды... и – исчезло!
— Так, бля... и невозвратник держит. Ну ни хрена ж себе, Орехов, мы отремонтировались!
— Вот это пиздец, та-ащ!
Механик с матросом сейчас были похожи на волка с зайцем из «Ну, погоди!» после заделки пробоины в трюме. Но курить было некогда и строго запрещено.
— Так... Центральный, где комдив-три?
— Убыл к вам!
— Ага... соедините меня со штурманами и БЧ-7.
— Гиропост на связи... Акустики на связи!
— Говорит командир БЧ-5. Временно отсечена ХМ-три по забортной воде. Машина останавливается, охлаждение переводим на ОПВ. Температура рабочей воды будет расти, но, думаю, что выдержит. Если что – я здесь. Минут через пятнадцать машину снова запустим. Всем всё понятно?
— Акустики поняли, передаём на «Омнибус».
— Центральный, а почему? – как всегда, завыделывался гиропост.
— Гиропост, потому что мы на атомной лодке, и под водой, а не в театре юного зрителя, и к вам в третий вода поступала.
Динь-динь-динь!.. – зазвучал сигнал аварийной тревоги. Ну кто их просил?
Всё, доигрались – теперь большой комдив точно проснулся. Я здесь, а комдив-три? Ага, вот он, с ключами идёт, успел. А кто будет воевать в центральном? Сейчас они там дел наворочают... И – как в подтверждение:
— Аварийная тревога! Поступление воды в третий отсек! Источник неизвестен! Всплываем в надводное положение аварийным продуванием! Командиру БЧ-5 срочно прибыть на ГКП!
Вспомнили, борцы за живучесть! Хотя – всё правильно, всё согласно руководящим документам.
— Центральный – третий, четвёртая палуба, командир БЧ-5. Поступление воды прекратилось, отсечена ХМ-три по забортной воде, температура рабочей воды контролируется, штурмана и БЧ-7 предупреждены. На устранение неисправности – десять-пятнадцать минут. Прошу дать отбой аварийной тревоги, рекомендую всплыть на безопасную глубину полста метров.
— Механик, говорит комдив. Обстановка ясна?
— Так точно, товарищ комдив! Ситуация под контролем.
— Ну, это хорошо, когда под контролем. Помощь нужна?
— Нет, все на местах, комдив-три со мной, но, возможно, потребуется перемещение по отсекам. Дайте отбой аварийной тревоги.
— Хорошо. Отбой аварийной тревоги! Технические средства – по-походному, аварийный инструмент и средства защиты – на штатные места.
Всё? Смотря для кого. Для нештатной аварийной партии работа только начинается.
— Так, откуда вода? – бодро спросил «тростниковый слон». – Вы разобрались уже?
— А хрен знает. Вроде как из трубной доски маслоохладителя, но струя била ниже. А ведь вентиляционная пробка наверху, вот, целехонькая, – механик уже просочился к месту событий. – Есть фонарик?
— (по имени-отчеству), я не электрик. Вот личный набор ключей взял, не пожалел.
— (тоже по имени-отчеству), конечно, это сильный поступок, но без фонаря здесь делать не фиг.
— У меня комдив-два взял на зарядку ещё перед выходом, и не отдаёт...
— Всё ясно. Орехов! На Пульт, за аварийным фонарём!
— Та-ащ, не дадут!
— Скажи, что мне, а не дадут – сам приду. Совсем опупели! Вперёд, убью!
Через минуту фонарь на месте.
— Так... что за отверстие? Ха... как будто для второй вентиляционной пробки. А почему внизу? Конструктор этого маслоохладителя – большой дятел. Поэтому мы её не нашли и не заменили. А на носовой доске есть? Глянь.
— Нет, фактура.
— Ну, всё: торцевик на четырнадцать и прокладку...
— (по имени-отчеству), торцевик выдаю, даже без расписки (это тонкий юмор «слона»), а вот с прокладкой – вопрос... Орефьев!
— Я, та-ащ...
— Прокладки где?
— Нет, та-ащ...
— Я же ж тебе приказывал вырезать, и даже ножнички механика дал!
Молчание. То-то я ножницы найти не могу!
— Орефьев, так где прокладки?!
— Та-ащ... нет...
— Орехов! (правильно произносимая фамилия матроса означала гнев и немилость комдива-три) Я тебе передал приказание командира БЧ-5 и ножницы ещё перед глубоководными дал, идиот! Где прокладки?!
— Так, всё ясно, кончай базар. Пять минут прошло уже! Паронит, ножницы и – вперёд!
Очень быстро исчез и вновь появился матрос Орехов – с куском паронита и огромным ржавым тупым тесаком.
— Счас, та-ащ!
— Орехов, ты точно идиот! Этим тесаком будешь себе яйца отрезать. Он же не режет! Где ножницы командира БЧ-5? – заголосил комдив-три.
— Та-ащ... нету!.. Я счас... – и ну рвать и кромсать в клочья паронит. Ни черта не получается!
— О-ре-хов! Где ножницы, чудо? Или хоть что-нибудь поприличнее?
— Та-ащ... я ножницы молодому электрику дал... подстригаться... Он, карась, на разводе за причёску замечание получил...
— Бог мой! Я последние пять лет этими ножницами даже ногти не стриг – только жесть да паронит... Бегом на Пульт, и всё, что режет – сюда!!!
— Та-ащ...
— БЕГО-ОМ!!! УБЬЮ, СВОЛОЧЬ!!!
Через пятнадцать минут прокладку вырезали и холод на аппаратуру подали. A la guerre comme a la guerre.
6. Подведение итогов
