Николай Курьянчик ©
БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ КАК ОНА ЕСТЬ:1. Вступление
2. Приём-передача
3. Пробная дифферентовка
4. ЗАКЛИНКА БКГР - БОЛЬШИХ КОРМОВЫХ ГОРИЗОНТАЛЬНЫХ РУЛЕЙ
За мои двадцать лет службы подводником естественной заклинки рулей по техническим причинам ни разу не было. Наверное, настоящая заклинка была у американской лодки «Трешер» в 1963 году, когда она провалилась за предельную глубину и погибла. Однако к такой неожиданной вводной готовятся и, как минимум, раз в год на практике отрабатывают этот манёвр при сдаче курсовой задачи. Называется БУ-2 – боевое упражнение номер два.
У горизонтальных рулей, по сути, два положения: «погружение» и «всплытие». Заклинка опасна в обоих положениях: ударишься об дно или раздавит, либо «вслепую» выскочишь наверх, столкнёшься с кем-нибудь и опять же утопнешь. Хрен редьки не слаще. Чаще учатся бороться с заклинкой на погружение. Оно и понятно... Главная задача при этом – снизить скорость до инверсионной (когда лодка не слушает рулей), отвести опасный дифферент продуванием оконечных ЦГБ и своевременным снятием с них пузыря. Всё просто, нужно только это «всё» делать вовремя.
После завершения «подвига» с дизелем скромно ушли на глубоководные испытания. Ничего особенного – погружение на рабочую глубину и работа на ней определенное время после доковых ремонтных работ. Для «Барса» это почти полкилометра, для «Барракуды» – ещё больше, для «Плавника-Комсомольца» – аж километр! Тем не менее, глубоководные прошли буднично, спокойно, без эксцессов. Учениями сильно не увлекались, хотя это была любимая забава комдива. Отрабатывали элементы подводного и надводного плавания, проверяли работоспособность устройств и систем... Учения по живучести планировались на время возвращения в базу. Снятый старпом исчез в собственной каюте, а по ночам навещал медблок доктора – псориаз... Жалко мужика – ведь легко мог командиром стать.
Комдив понимал, что выход не заладился, и приутих. Свирепствовал только на разводах вахты. Когда почти все элементы организации плавания были отработаны, и настало время поворачивать оглобли, комдивушка встрепенулся, ожил и неожиданно вспомнил про заклинку.
— Командир, ГКП готов отрабатывать БУ-два?
— Так точно! – бодро отрапортовал командир и добавил: – Механик, как?
Что тут скажешь? Методически – неверно. Сначала надо собрать участников, опросить, проинструктировать, объявить меры безопасности, предупредить экипаж... Но задирать комдива больше не хотелось.
— Всегда готовы. Объявите по кораблю, или давайте я...
— Внимание по кораблю! Отрабатывается заклинка БКГР в составе ГКП под руководством командира дивизии. Возможны большие дифференты, – понеслось по полусонным отсекам.
Механик лихорадочно инструктировал боевой пост-25, оператора пульта общекорабельных систем (ОКС). Дело в том, что он в первый раз заступил на самостоятельную вахту в составе первой смены, лейтенант, только допустился к самостоятельному управлению. Его учитель, прикомандированный капитан-лейтенант, в первый раз не прибыл в ЦП по тревоге, и механик ему это простил. Нет, лейтенант не был новичком – часто прикомандировывался дублёром на выходы в море, работал под наблюдением, в конце концов – это его заведование. Но: одно дело щёлкать кнопками в базе под наблюдением, и совсем другое – самостоятельно, в море и со всей ответственностью. Эта ответственность давила, и лейтенант работал «в оба глаза», то есть смотрел двумя глазами сперва на мнемосхему, затем на шифр-координатные кнопки, а затем – на исполнительные. А надо «вполглаза» – один глаз должен не уходить с мнемосхемы и задающей линейки, и только второй глаз должен контролировать руки. Впрочем, всё это было бы ерундой, если бы пульт ОКС «Молибден» не давал залипухи. Очень редко, но перебрасывал линейки вниз: ты задаёшь ему одно, а он сам перебрасывется на другое. Подавали это дело в ремонт как замечание, но «гражданские спецы» затребовали полный ремонт только через тридцать тысяч часов наработки и плюс ко всему – почти пуд шила. Раньше спирт лился неиссякаемой рекой, даже при Горбачеве, а теперь родник иссяк и едва сочился тоненькой струйкой. Короче, ни регламента, ни ремонта не провели.
И вообще: подводники-атомщики этот манёвр не любят. Особенно интенданты – из-за больших дифферентов. Наш – тоже. Не от страха, а из-за того, что всегда что-то падает, разбивается, разливается...
Пришёл каплей-гуру и плюхнулся на запасную сидушку.
— Садись на штатное, сейчас заклинка рулей будет, – попросил механик.
— (имя-отчество), зачем обижать допущенного оператора? Пусть крещение получает боевое...
— Ну что, готовы? – вызывающе изрек комдив, предварительно пошептавшись с боцманом-рулевым и закрыв своей тучной адмиральской фигурой указатели рулей и дифферента на пульте движения «Корунд».
— Механик? – занервничал командир-он-же-старпом.
— Готовы!
— Турбине вперёд сто двадцать. Погружаться на глубину сто пятьдесят метров с дифферентом три градуса на нос.
Началось... Рули ушли на погружение, лодка понеслась вперёд и вниз, набирая скорость до семнадцати узлов. И «вдруг» начала дифферентоваться на нос. Боцман молча защёлкал ключами на пульте, имитируя переход на резервные виды питания – положено так.
— Боцман! Что с рулями?
— Заклинка БКГР на погружение – пятнадцать градусов!
Ни хрена ж себе, заломил! При семнадцати-то узлах! Ладно... Длинный звонковый сигнал заклинки и команды:
— Пульт, турбине реверс! Боцман, все исправные рули – на всплытие!
— Заклинка БКГР на погружение, – начал объявлять командир вместо отстранённого старпома.
Дифферент десять градусов на нос, надо давать пузырь в нос...
— 25-й, открыть кингстоны ЦГБ! («Есть открыть кингстоны ЦГБ!»)
Механик – одним глазом на тахометр, дифферентометр и «Корунд», другим – на «Молибден». Задана линейка кингстонов. Оператор ткнулся носом в исполнительные кнопки «Пуск» и «Стоп». Хрена ль на них смотреть?! Смотрел бы лучше на мнемосхему! Открылись кингстоны носовой группы ЦГБ. Само по себе открытие всех сорока кингстонов («сороконожка») восемнадцати цистерн уже процентов на двадцать снижало скорость. Из почти идеально обтекаемого, как дирижабль, корпуса лодки вдруг в днище выдвигается почти на полметра сорок тарелок кингстонов.
Но, Господи! что это?! Несмотря на то, что скорость уже упала до десяти узлов, а турбина отчаянно билась на полном заднем ходу, тормозя лодку, дифферент опять резко пошёл на нос...
Пятнадцать градусов, и ещё растет...
Бабах! Что-то упало внизу. Снова – дзинь! бах! трах! - посуда в кают-компании и на камбузе. На мнемосхеме системы погружения-всплытия зияли рваные мнемознаки продувания средней и кормовой групп ЦГБ! Оператор всё ещё давил исполнительную кнопку «Пуск», не отводя от нее глаз.
— Твою мать!!! «Молибден» линейку сбросил, не видишь, что ли?! – вскинулся каплей-гуру, по образному выражению комдива – «инструктор по вождению танков в пустыне».
— 25-й! Стоп дуть среднюю и кормовую группы ЦГБ! Открыть клапана вентиляции средней и концевой групп! – скомандовал механик.
— Бля-а... «Молибден» линейку сбросил!.. – прозрел-таки лейтенант.
— Двадцать пятый!!!
— Есть стоп дуть, открыть клапана вентиляции ЦГБ, – лейтенант начал отрабатывать команду.
Двадцать градусов на нос.
Бабах! Трах! Тарарах! – всё незакреплённое двигалось в нос и падало. НЭМС отчаянно цеплялся за невзрачный пульт громкоговорящей связи, стараясь удержаться на месте. Комдива мотнуло на переходе, и он всей массой навалился на дверь к гидроакустикам, отбросив назад кого-то из них, испуганно выглянувшего из рубки.
— Мех! Мех! Ну что там у тебя? Где реверс?! – вскочил и заплясал у перископа командир – танцующий Шива.
Двадцать пять на нос!
Скорость же всего семь узлов, но лодку тащит вверх воздух в кормовой и средней группах ЦГБ. Естественно, дифферент будет расти, так можно и подшипники турбины задрать... Этого только не хватало!
— НЭМС, что там у них с реверсом? – полу-грозно, полу-жалобно запросил адмирал.
— А хрен их знает, товарищ комдив, что у них тут творится!..
Лейтенант, снимая пузыри, по инерции открыл клапана вентиляции ВСЕХ ЦГБ... теперь давать пузырь в нос для сброса дифферента нельзя, пока снова не закроешь клапана вентиляции, иначе стравишь весь воздух за борт. Вот навалилось!..
Двадцать семь градусов на нос...
Всё, что могло упасть, уже попадало. В лодке воцарилась жуткая тишина. Все подсознательно чувствовали, что это уже никакая не тренировка ГКП.
— Пульт, стоп турбина. 25-й, закрыть клапана вентиляции носовой группы, продуть нос. («Есть закрыть... есть продуть!»)
Скорости почти нет, лодку с таким жутким дифферентом выбросит на поверхность...
— Командир! Что происходит?! Вы что здесь, все охренели?!
Это бывший верный слуга партии и делегат 27-го съезда, преодолев на карачках наклонную плоскость, вопрошал и взывал к разуму. Говорят, что, начиная где-то с пятнадцати градусов, в спину сидящего в каюте зама как бы с упрёком начали стучать, падая, отдельные тома классиков марксизма-ленинизма. Мол, твоё место не в каюте, а на ГКП, в группе документирования команд и докладов... При двадцати градусах на пол грохнулось всё теперь ухе никому не нужное наследие марксизма-ленинизма, и замуля на четвереньках пополз в ЦП, стеная и приговаривая:
— Съёбывать надо отсюда, пока не поздно… Идиоты... со своей боевой подготовкой…
И т. д. и т. п.
Наконец-то, закрыты клапана вентиляции, начала продуваться носовая группа цистерн главного балласта. Дифферент остановился где-то на двадцати восьми и начал отходить. Лодка стремительно всплывала. Глубина двести метров.
— 25-й, стоп дуть. Открыть клапана вентиляции носовой группы.
— Может, рано ещё?
— Делай, что говорю!
— Есть открыть!..
— Пульт, турбине вперед тридцать. Товарищ командир, лодка одержана на глубине сто пятьдесят метров, на ходу пять узлов с дифферентом ноль при тренировке по заклинке рулей и сбое в системе «Молибден».
— Мех, что было-то?
— Что было, то прошло, товарищ командир... могло быть и хуже. Такие накладки у меня в практике впервые. Давайте дадим отбой и больше не будем лихачить... на плохо подкованной кляче...
— НЭМС, а реверс они, наверное, всё-таки не дали, иначе с чего бы такой дифферент?
— Товарищ комдив, я, честно говоря, сам ничего не понял. У меня такое тоже в первый раз... но, наверно, КТО-ТО видел, понимал и контролировал... раз всё нормально. Разберёмся, товарищ комдив.
В общем, ездить стали ещё тише, даже учения Ж-2 провели чисто зибзически, большей частью по записям. Но теперь уже сама Стихия, Судьба и Случайность – или как их там? – ещё раз решили проверить экипаж...
5. Аварийная тревога
— Так точно! – бодро отрапортовал командир и добавил: – Механик, как?
Что тут скажешь? Методически – неверно. Сначала надо собрать участников, опросить, проинструктировать, объявить меры безопасности, предупредить экипаж... Но задирать комдива больше не хотелось.
— Всегда готовы. Объявите по кораблю, или давайте я...
— Внимание по кораблю! Отрабатывается заклинка БКГР в составе ГКП под руководством командира дивизии. Возможны большие дифференты, – понеслось по полусонным отсекам.
Механик лихорадочно инструктировал боевой пост-25, оператора пульта общекорабельных систем (ОКС). Дело в том, что он в первый раз заступил на самостоятельную вахту в составе первой смены, лейтенант, только допустился к самостоятельному управлению. Его учитель, прикомандированный капитан-лейтенант, в первый раз не прибыл в ЦП по тревоге, и механик ему это простил. Нет, лейтенант не был новичком – часто прикомандировывался дублёром на выходы в море, работал под наблюдением, в конце концов – это его заведование. Но: одно дело щёлкать кнопками в базе под наблюдением, и совсем другое – самостоятельно, в море и со всей ответственностью. Эта ответственность давила, и лейтенант работал «в оба глаза», то есть смотрел двумя глазами сперва на мнемосхему, затем на шифр-координатные кнопки, а затем – на исполнительные. А надо «вполглаза» – один глаз должен не уходить с мнемосхемы и задающей линейки, и только второй глаз должен контролировать руки. Впрочем, всё это было бы ерундой, если бы пульт ОКС «Молибден» не давал залипухи. Очень редко, но перебрасывал линейки вниз: ты задаёшь ему одно, а он сам перебрасывется на другое. Подавали это дело в ремонт как замечание, но «гражданские спецы» затребовали полный ремонт только через тридцать тысяч часов наработки и плюс ко всему – почти пуд шила. Раньше спирт лился неиссякаемой рекой, даже при Горбачеве, а теперь родник иссяк и едва сочился тоненькой струйкой. Короче, ни регламента, ни ремонта не провели.
И вообще: подводники-атомщики этот манёвр не любят. Особенно интенданты – из-за больших дифферентов. Наш – тоже. Не от страха, а из-за того, что всегда что-то падает, разбивается, разливается...
Пришёл каплей-гуру и плюхнулся на запасную сидушку.
— Садись на штатное, сейчас заклинка рулей будет, – попросил механик.
— (имя-отчество), зачем обижать допущенного оператора? Пусть крещение получает боевое...
— Ну что, готовы? – вызывающе изрек комдив, предварительно пошептавшись с боцманом-рулевым и закрыв своей тучной адмиральской фигурой указатели рулей и дифферента на пульте движения «Корунд».
— Механик? – занервничал командир-он-же-старпом.
— Готовы!
— Турбине вперёд сто двадцать. Погружаться на глубину сто пятьдесят метров с дифферентом три градуса на нос.
Началось... Рули ушли на погружение, лодка понеслась вперёд и вниз, набирая скорость до семнадцати узлов. И «вдруг» начала дифферентоваться на нос. Боцман молча защёлкал ключами на пульте, имитируя переход на резервные виды питания – положено так.
— Боцман! Что с рулями?
— Заклинка БКГР на погружение – пятнадцать градусов!
Ни хрена ж себе, заломил! При семнадцати-то узлах! Ладно... Длинный звонковый сигнал заклинки и команды:
— Пульт, турбине реверс! Боцман, все исправные рули – на всплытие!
— Заклинка БКГР на погружение, – начал объявлять командир вместо отстранённого старпома.
Дифферент десять градусов на нос, надо давать пузырь в нос...
— 25-й, открыть кингстоны ЦГБ! («Есть открыть кингстоны ЦГБ!»)
Механик – одним глазом на тахометр, дифферентометр и «Корунд», другим – на «Молибден». Задана линейка кингстонов. Оператор ткнулся носом в исполнительные кнопки «Пуск» и «Стоп». Хрена ль на них смотреть?! Смотрел бы лучше на мнемосхему! Открылись кингстоны носовой группы ЦГБ. Само по себе открытие всех сорока кингстонов («сороконожка») восемнадцати цистерн уже процентов на двадцать снижало скорость. Из почти идеально обтекаемого, как дирижабль, корпуса лодки вдруг в днище выдвигается почти на полметра сорок тарелок кингстонов.
Но, Господи! что это?! Несмотря на то, что скорость уже упала до десяти узлов, а турбина отчаянно билась на полном заднем ходу, тормозя лодку, дифферент опять резко пошёл на нос...
Пятнадцать градусов, и ещё растет...
Бабах! Что-то упало внизу. Снова – дзинь! бах! трах! - посуда в кают-компании и на камбузе. На мнемосхеме системы погружения-всплытия зияли рваные мнемознаки продувания средней и кормовой групп ЦГБ! Оператор всё ещё давил исполнительную кнопку «Пуск», не отводя от нее глаз.
— Твою мать!!! «Молибден» линейку сбросил, не видишь, что ли?! – вскинулся каплей-гуру, по образному выражению комдива – «инструктор по вождению танков в пустыне».
— 25-й! Стоп дуть среднюю и кормовую группы ЦГБ! Открыть клапана вентиляции средней и концевой групп! – скомандовал механик.
— Бля-а... «Молибден» линейку сбросил!.. – прозрел-таки лейтенант.
— Двадцать пятый!!!
— Есть стоп дуть, открыть клапана вентиляции ЦГБ, – лейтенант начал отрабатывать команду.
Двадцать градусов на нос.
Бабах! Трах! Тарарах! – всё незакреплённое двигалось в нос и падало. НЭМС отчаянно цеплялся за невзрачный пульт громкоговорящей связи, стараясь удержаться на месте. Комдива мотнуло на переходе, и он всей массой навалился на дверь к гидроакустикам, отбросив назад кого-то из них, испуганно выглянувшего из рубки.
— Мех! Мех! Ну что там у тебя? Где реверс?! – вскочил и заплясал у перископа командир – танцующий Шива.
Двадцать пять на нос!
Скорость же всего семь узлов, но лодку тащит вверх воздух в кормовой и средней группах ЦГБ. Естественно, дифферент будет расти, так можно и подшипники турбины задрать... Этого только не хватало!
— НЭМС, что там у них с реверсом? – полу-грозно, полу-жалобно запросил адмирал.
— А хрен их знает, товарищ комдив, что у них тут творится!..
Лейтенант, снимая пузыри, по инерции открыл клапана вентиляции ВСЕХ ЦГБ... теперь давать пузырь в нос для сброса дифферента нельзя, пока снова не закроешь клапана вентиляции, иначе стравишь весь воздух за борт. Вот навалилось!..
Двадцать семь градусов на нос...
Всё, что могло упасть, уже попадало. В лодке воцарилась жуткая тишина. Все подсознательно чувствовали, что это уже никакая не тренировка ГКП.
— Пульт, стоп турбина. 25-й, закрыть клапана вентиляции носовой группы, продуть нос. («Есть закрыть... есть продуть!»)
Скорости почти нет, лодку с таким жутким дифферентом выбросит на поверхность...
— Командир! Что происходит?! Вы что здесь, все охренели?!
Это бывший верный слуга партии и делегат 27-го съезда, преодолев на карачках наклонную плоскость, вопрошал и взывал к разуму. Говорят, что, начиная где-то с пятнадцати градусов, в спину сидящего в каюте зама как бы с упрёком начали стучать, падая, отдельные тома классиков марксизма-ленинизма. Мол, твоё место не в каюте, а на ГКП, в группе документирования команд и докладов... При двадцати градусах на пол грохнулось всё теперь ухе никому не нужное наследие марксизма-ленинизма, и замуля на четвереньках пополз в ЦП, стеная и приговаривая:
— Съёбывать надо отсюда, пока не поздно… Идиоты... со своей боевой подготовкой…
И т. д. и т. п.
Наконец-то, закрыты клапана вентиляции, начала продуваться носовая группа цистерн главного балласта. Дифферент остановился где-то на двадцати восьми и начал отходить. Лодка стремительно всплывала. Глубина двести метров.
— 25-й, стоп дуть. Открыть клапана вентиляции носовой группы.
— Может, рано ещё?
— Делай, что говорю!
— Есть открыть!..
— Пульт, турбине вперед тридцать. Товарищ командир, лодка одержана на глубине сто пятьдесят метров, на ходу пять узлов с дифферентом ноль при тренировке по заклинке рулей и сбое в системе «Молибден».
— Мех, что было-то?
— Что было, то прошло, товарищ командир... могло быть и хуже. Такие накладки у меня в практике впервые. Давайте дадим отбой и больше не будем лихачить... на плохо подкованной кляче...
— НЭМС, а реверс они, наверное, всё-таки не дали, иначе с чего бы такой дифферент?
— Товарищ комдив, я, честно говоря, сам ничего не понял. У меня такое тоже в первый раз... но, наверно, КТО-ТО видел, понимал и контролировал... раз всё нормально. Разберёмся, товарищ комдив.
В общем, ездить стали ещё тише, даже учения Ж-2 провели чисто зибзически, большей частью по записям. Но теперь уже сама Стихия, Судьба и Случайность – или как их там? – ещё раз решили проверить экипаж...
5. Аварийная тревога