Перемещается, значицца, капитан «Чёрной барабульки» не далее как поза-позавчера во времени и пространстве. Причём во времени вдвое быстрее, чем в пространстве – что, в общем-то, весьма характерно для всех, перемещающихся из Москвы в Петропавловск-Камчатский посредством самолёта.
Гудят движки, за окошком темень, всё так уютно, и ничто не предвещает беды. Красавица-стюардесса с бэйджиком «SOKOLOVA EKATERINA» угощает капитана апельсиновым соком и минералкой, а шеф-стюард Борис возвещает скорый ужин… И ничто не предвещает засады.
И подходит вновь к капитану стюардесса Катя, держа в руках упаковку с ужином. Заметим: не подъезжает с каталкой, раздавая также и всем прочим пассажирам, а именно подходит, и именно к капитану. Подходит, наклоняется и говорит:
– Ваш ужин, пожалуйста.
Капитан удивился.
– Мой?
– Угу, ваш.
Кивает и протягивает. Видя капитанское изумление (ещё бы, все только ждут, ещё и столики не откинули, а одному из пассажиров уже персонально подносят), сообщает:
– Спецзаказ.
– Спецзаказ?
– Да. У вас же место номер 12А?
– Да…
– Ну, вот. Пожалуйста, ваш спецужин.
– Какой спецужин?
– Специальный ужин. Спецзаказ.
– Катюша, я не понимаю…
– Вы же заказывали специальный ужин?
– Нет... не заказывал...
– На место номер 12А записан спецзаказ – специальный ужин.
Её улыбка не даёт соображать.
– Катюша, вы понимаете, фокус как раз в том и состоит, что не заказывал… – а как легко говорить правду, потому что и в самом деле не заказывал, и даже понятия не имел, что такое возможно. – И... это... какой такой специальный?
Ответ поверг капитана в полный ступор:
– Детский.
– Детский?!
Кивок и всё та же очаровательная улыбка.
Детский. Ужин. Мне. Непонятно, с какого барабана. Зачем? За что? Я ничего не заказывал… вроде как не дитё уже... Да просто где-то напутали, наверно.
– Катюша, спешу вам сообщить – здесь какая-то ошибка.
– Ошибка исключена, – улыбается. – Вот, смотрите. Если вы не пересаживались…
Не пересаживался. А она распечатку показывает. Там четыре фамилии с указанием места, четвёртая – моя, и уточнение: «детский спецпаёк».
– Не понимаю.
Снова улыбка в ответ. Стоит и ждёт, пока я врублюсь. А я не врубаюсь. Со сна же...
– Скажите, а что там внутри? – потому что зашевелилась цепочка вполне логичных подозрений.
– Вам понравится. Детское питание, но…
Вот засада… Возьмёшь этот, а там – бац! – манная кашка, яблочное пюре... что-нибудь ещё для младенцев… в дупель вегетарианское или ещё покруче... а нормальный ужин не дадут, ведь сам же этот выбрал… Опять же: ну вот как я буду сейчас один сидеть и чавкать в то время как все прочие сидят и слюни глотают…
– Катюша, а давайте вы принесёте мне вместе со всеми, и не детское, хорошо? Посмотрите на меня – похож я на дитятко?
– А вы точно без детей летите?
Покопался в памяти.
– Ну, вроде как да...
– Хорошо, – подарила ещё одну улыбку и удалилась.
В процессе раздачи ужина и даже после него улыбка была подарена ещё трижды, причём такая… таинственная, что ли. Непростая.
И вот сижу я сейчас дома и всё подозреваю, что это была действительно засада, западня, и что её устроил кто-то. Каким-то образом. А вот кто, как и зачем – тайна великая по-прежнему… И что было в том спецужине. Ломай, капитан, голову. Напрягай промытые ромом мозги.
Есть только один вариант… Да. Только один.