Пушки за каким-то хреном накатили (то бишь выдвинули). Крышки пушечных портов фиг пойми чем поднимаются; сами как-то вот. Кораблик имеет ход относительно воды, ветер четыре балла, море тоже - да чувак уже на втором шаге в воду фигакнулся бы. Не говоря уже о том, что "хождение по доске" считается выдумкой досужих рассказчиков.
А может, и нет.
У мистерий моих окончанья темны и туманны...
Хоть бунтует перо, на бумаге дымится строка,
Но кончают на рее лихие мои капитаны
Иль сгорают от рома в дешёвых, как жизнь, кабаках.
Никакой ностальгии о золоте, девках и роме,
Перерезанных глотках, картечи, хлеставшей в упор,
О голодном и бедном, забытом родительском доме,
О вчерашних друзьях, что до срока сыграли за борт.
Может, им повезло, похороненным в море за бортом,
Больше тех, кто остался и ставить спешит паруса...
Ибо в эти минуты живые завидуют мёртвым,
Что от крови и грязи, как чайки, летят в небеса.
Чем их встретит Господь? Уж не ромом с буканом копчёным!
Но они уже там, где не режут людей за реал,
Где не будет тоски и оплаченных кровью дублонов...
Мы завидуем им – и забудем, сойдя на причал.
Мы вернёмся, как боги иль с шабаша черти хмельные,
После славной охоты готовые всех полюбить!
Мы едим с серебра, сыплем щедрой рукой золотые;
Нас запомнят все шлюхи, чтоб через неделю забыть.
Круг замкнулся, эгей! Наливай, не держи на пороге!
На рассвете всю рвань собирает на борт капитан!
Рассчитаемся, друг, если джигу не спляшем на ноке...
Саблю? Нет, не могу! Чёрт с тобою, рубаху отдам!
Эх, проклятая жизнь! Грабь не грабь – а карманы пустые.
Где романтика моря? Простреленный флаг корабля?
Как судить мне людей, что под Богом недолго ходили
По привычной дорожке – корабль, кабак и петля...
(с) Кирилл Ривель