Первая история такая.
Некий гражданин получил зарплату новенькими трёшками, а по пути домой попал под проливной дождь. Дома переоделся в сухое, а размокшую получку разложил на подоконнике и на батарее. Тут припёрся сосед за солью и, войдя на кухню, увидел новенькие влажные кредитки.
– У-у... чё это у тебя?
Гражданин был шутником:
– Да вот, напечатал, положил просушиться пред сбытом, а то не хрустят ни фига…
Сосед поблагодарил за соль и ушёл, а дома немедля позвонил знамо куда.
Через полчаса – настойчивый звонок в дверь. Открывает – четыре чекиста и собака, понятые, фотограф, участковый, прокурор… Вошли, сразу – шасть! – на кухню; внимательно изучили влажные казначейские билеты с запахом Гознака, немало подивились качеству.
– А машина печатная где?
– У соседа...
Вломились к обалдевшему соседу, учинили обыск и изъяли самогонный аппарат.
Во как.
Мораль после первого сюжета в фельетоне не выводилась.
Вторая история чуть длиннее.
Два студентика из какого-то сельскохозяйственного вуза попали на практику в некий далёкий колхоз. А колхоз тот географически располагался как раз в тех красивых местах, где нынче многие не совсем грамотные политически славяне весьма чествуют Степана Бандеру.
И попёрлись как-то раз студентики в лес за грибами, и, как оно всегда и бывает, совершенно случайно нашли бандитский схрон. Там этих схронов, поди, и в нынешние времена навалом – затерянных, заброшенных, никто про них не знает. Один из студентиков просто провалился ногами и, не успев вякнуть, оказался в каком-то мрачном полуподземелье; чиркнул спичку и увидел что? – правильно, её самую, то есть бутыль. Позвал второго, вместе расширили лаз. В бутыле, разумеется, оказался шнапс (а может, и горилка – какая разница?). В первом же вскрытом ящике обнаружилась рейхс-тушёнка в банках с орлами. Ребятки приложились разиков по семь, начали вскрывать все ящики подряд и ради угару примерили новенькую, с иголочки, форму цвета фельдграу.
Примерно на половине бутыля в одном из ящиков обнаружились пистолет-пулемёты системы Фольмера в консервационной смазке, которые МР.40, и которые мы упорно зовём «шмайссерами», а дальше пошло-поехало: «вальтеры», «люгеры», гранаты с длинной ручкой, кепки с теми же орлами, противогазы в рифлёных цилиндрических футлярах, всякие ремни, патроны, сапоги… В итоге, когда парни вылезли на свет Божий, глазам лесных обитателей предстали два укушанных в дрисюсюлю патлатых придурка в униформе Вермахта, увешанных оружием на зависть киностудии имени Довженко – финки, гранаты, подсумки, автоматы... набитые магазины из сапогов торчат… Малость постреляв по кустам и птичкам, счастливые придурки отправились на поиски приключений, напрочь позабыв про лукошки и грибы.
И вот выруливают они на опушку, а там дорога просёлочная, а вдоль дороги столбы деревянные торчат с проводами, а на одном из столбов монтёр сидит на самом верху, удерживаясь руками и посредством «кошек», и чего-то он там, монтёр то есть, усиленно крутит и чинит, мурлыкая себе под нос то ли «Малиновку», то ли «Червону руту».
Наши идиоты изобразили какое-то подобие немецкой речи, почёрпнутое из патриотических фильмов: «Эй, рус! Ком, ком! Аусвайс, ферботен, хенде хох, вэг!», и для верности – очередь поверх монтёровой головы. Монтёр руки разжал, да так и опрокинулся назад, оставшись висеть на кошках, ноги вывернув и отчаянно матеря всё на свете. А развесёлые студентики поржали, добавили по паре глоточков из солдатского ранца, да и потопали дальше, прямиком в колхоз – девок поприкалывать.
Вместо девок зарулили они в сельсовет (куражиться так куражиться), а там совещание идёт. Председатель колхоза речь толкает, подвигая сидящих в зале на великую ратную битву за урожай… И тут дверь с грохотом вылетает, и в зал, еле поспевая за собственным перегаром, врываются два наших орла – не то каратели, не то «лесные братья»… Опять же сразу очередь по стенам, люстра вдребезги, визг рикошета, звон гильз и леденящая душу команда: «А ну, все коммунисты, комиссары, евреи – на выход!!!»
Все присутствующие дар речи потеряли. А немудрено, между прочим... И в наступившей мрачной паузе вдруг вскакивает с заднего ряда какой-то плюгавый лысый дедуган, с немыслимой быстротой отвешивает вновь прибывшим три истовых поклона и сварливым голосом поочерёдно тычет пальцем в присутствующих:
– Це председатель! А це – завхоз, вин же и партийный секретарь! А це – Стёпка-комсорг! А це Фимка-жидиха, перша знатна доярка була колысь, а цьой Натальи сын в Радяньской Армии ахвицер вже пьять рокив! А вон це…
Короче, скрутили придуркам ласты, да чуть не поубивали автоматами прямо тут, в сельсовете. Выволокли на улицу, вызвали стражей порядка... И влепили балбесам года по три, что ли – за злостное хулиганство. А дедугану тому – десятку. Не то по 64-й, не то по 68-й статье (уж не помню УК СССР). За измену Родине…
Что показательно: после второго сюжета автор фельетона также не счёл нужным выкладывать мораль.
А если я тут чего перепутал и приврал, то... ну самую малость… :)))