Мы тут лежим и только в небе видим вспышки,
И наших нет на двести метров никого;
А там у гусениц в пыли кричит парнишка –
И нам бы с Мишкой как-то вытащить его.
Кипит металл, как будто в дьявольской потехе,
И жирный дым из развороченной брони,
И на борту полуразбитой «бээмпэхи» –
Кровавый отпечаток пятерни.
Пылает зной, и канонада час за часом,
И духов боя обезумевших кураж...
А он там стонет, и горелым пахнет мясом,
И мы не знаем даже – наш или не наш.
Мы материмся и, пригнувшись, на карачках
Готовы броситься, чтоб хоть перевязать...
Но этот снайпер, что засел на водокачке –
Он лупит так, что даже морду не поднять.
Затих пацан, испив до дна лихую чашу...
Рычим от злости и бессилья своего;
И мы уж поняли, что парень не из наших,
Но всё равно хотелось вытащить его.
Потом был ад... но мы их выбили оттуда:
Сработал «град» – там хоть беги ты, хоть ползи;
И после боя эту снайпершу-паскуду
Я видел там, под водокачкою в грязи.
О чём молчат тротилом взрытые дороги?
О чём не шепчут инвалиды-тополя?
И тот парнишка – он всего один из многих,
Кого вместила новоросская земля.
Когда-нибудь про это всё напишут книжки,
И станет ясно, почему и отчего...
А у меня в ушах всё стон того парнишки –
Мы так хотели с Мишкой вытащить его.
© 2015