– Высшее.
– Диплом есть?
– Да, пожалуйста.
– Для историков у меня работы нет.
– А я и не хочу историком.
– Зачем тогда пять лет учился?
– Из-за ромбика. Я значки коллекционирую.
– Пойдёшь грузчиком в ОХО?
– Пойду.
– Тогда оформляйся.
– Что такое ОХО? – спросил я у оформлявшей меня тётки в синих нарукавниках.
– Отдел хозяйственного обеспечения.
– Что это значит?
– Заводская свалка.
– Вот, – сказал мастер, — это свалка. Сюда свозят мусор из цехов. Дерево, металл, пластмассу – отдельно, из туалетов – отдельно. Работа грязная. Я тебе советую переодеваться. На этих не смотри. Они уже по двадцать лет работают. Бреус, – остановил он проходившего с лопатой на плече бомжа, – вам молодого даю, покажешь ему что делать.
– С бородой, – сказал, оглядев меня, Бреус.
– С бородой.
– Художник?
– Нет, просто с бородой.
– Когда пойдёшь накопители в столярный цех чистить, там казеиновая пыль, склеится твоя борода.
– Вот, – представил меня Бреус двум типам, когда-то одетым разнообразно, а сейчас, за счёт грязи и изношенности одежды, совершенно одинаково, – будет у нас работать.
– Работа у нас не тяжёлая, мусор валять, – сказал один из двух. – Как насчёт вступительных?
– Где и когда? – выразил готовность я.
– А хоть сейчас, – сказал Бреус.
– До обеда не выпустят, – зная режим военного завода, сказал я.
– Это этих в белых халатах не выпустят, а мы возьмём лопаты и пойдём территорию убирать.
«Убирать территорию» пошли мы вдвоём с Бреусом. В «Столичном» гастрономе купили три бутылки креплёного вина «Агдам».
– Как пронести вино через охрану? – спросил я .
– Одну выпьем сейчас, а эти я пронесу сам, – он показал мне специальное приспособление в штанах в виде двух глубоких внутренних карманов.
– Чем закусим?
– Да чего ты полбутылки будешь закусывать.
– Нет, так я не могу, давай хоть пирожков с мясом возьму.
Мы выпили бутылку «Агдама» во дворе «Столичного» гастронома, закусили пирожками. Бреус потеплел, похлопал меня по плечу и сказал:
– Хороший ты парень, Борода, будешь в нашей компании. Тебе понравится.
До обеда мы с Бреусом чистили накопители в столярном цеху. Древесные опилки и пыль в огромных цилиндрах высотой с трёхэтажный дом лежали плотно, и я должен был пробивать слежавшуюся массу длинной трубой. Когда мне удалось проковырять нижний плотный слой, опилки хлынули из накопителя потоком и засыпали меня с головой. Бреус откопал меня лопатой и помог выбраться.
– Так со всеми бывает, – сказал он. – Поэтому чистить ходим всегда вдвоём. Пошли в комрессорную, обдуемся.
В компрессорной он заботливо, как банщик, почистил меня струёй сжатого воздуха из шланга.
В обед все собрались в бытовке. Бреус выставил на стол две бутылки вина. Один из муссорщиков спросил разочарованно:
– Только две?
– У пацана финансы ограниченные, – сказал Бреус. – У меня ещё стакан спирта есть. Выставляю по случаю знакомства. Это, – указал он на коллег, – Царюк, это Заяц, он xoxол.
– Рабинович, – представился я.
– Ну, что там у нас на закусь? – спросил Царюк.
– Колбаса из нутрии, – сказал Заяц.
– Из крысы?
– Не хочешь – не ешь, – сказал Заяц.
– Ну, бль, Заяц, – сказал Царюк, – если отравимся твоей крысой, я тебе глаз на жопу натяну.
– С вином не отравишься, – сказал Бреус. – Вино дезинфицирует.
– И лечит, – сказал Заяц.
Когда выпили всё вино, Царюк достал спирт.
– Где ты спирт брал? – cпросил Заяц.
– В девятнадцатом цеху.
– Ох, – сказал Заяц, – у них спирт херовый, технический.
– Не хочешь – не пей, – сказал Царюк.
Я от технического спирта отказался. Когда все выпили, немного захмелевший Царюк спросил у меня:
– Ты в технике что-нибудь петришь?
– Немного, – сказал я. – В детстве приёмники собирал. До армии регулировщиком в девятнадцатом цеху работал. У меня операция была: ток анода, напряжение второго катода.
– Что это значит? – спросил Заяц
– Не знаю. За два года так и не понял. Меня почти каждый день током било.
– Слушай, – сказал Царюк, – я тут в двадцать первом цеху такую штуку спиил… Её больше всех oxраняли, я поэтому и взял. В мусор скинул и вынес.
– Дай посмотреть, – сказал я.
Он достал из железного шкафчика кирзовый сапог, а из сапога вынул небольшой прибор с переключателями.
– Там ещё коробка была, но я выкинул. Слишком много места занимала.
– «ЗАСС», – прочитал я на крышке. – «Засекреченная Система Связи».
– Ты откуда знаешь? – спросил Бреус.
– Я в ПВО служил.
– А с кем связь? – спросил Заяц
– Да с кем хочешь, – cказал Бреус. – Давай, включай.
Из всех ручек с пояснительной надписью была только одна: «вкл/выкл».
– Начнём с этой, – сказал я.
Устройство зашипело.
– Белый шум, – сказал я многозначительно.
Коллеги муссорщики посмотрели на меня с уважением. При следующем переключении устройство заговорило по-английски.
– О чём говорит? – спросил Заяц.
– Не знаю, я в школе немецкий изучал.
На третьем диапазоне сидела радиостанция «Маяк». Когда я переключил ручку в четвёртый раз, yстройство сказало:
– Второй слушает.
– А где третий? – спросил в устройство Бреус.
– Третий в поиске, – oтветило устройство.
– А первый где?
– Первый – это вы, товарищ генерал.
– Молодец, – сказал Бреус. – Обьявляю благодарность.
– Служу Советскому Союзу!
– Ну, что там? – спросил Бреус.
– За время моего дежурства происшествий не случилось...
– Отставить, – перебил Бреус Второго. – Есть задача. Нужно достать две бутылки водки. «Столичной».
– Есть две бутылки Столичной водки, – сказал Второй.
– И колбасы, – шёпотом подсказал Заяц.
– И колбасы, «докторской», триста грамм, – сказал в устройство Бреус.
– И сыра «российского», – подсказал Царюк, – триста грамм.
– Уточните координаты доставки.
– Проходная завода Ленина со стороны ЦУМа. Всё понял?
– Так точно, товарищ генерал.
– Повтори.
– Две бутылки «Столичной водки», триста граммов «докторской» колбасы, триста граммов «российского» сыра к проходной завода Ленина со стороны ЦУМа.
– Выйдет мужик в телогрейке с лопатой. Пароль – «Сокол», отзыв – «Родина». Сколько тебе нужно времени?
– Двадцать минут.
– Выполняй.
Я схватился за голову.
– Не сцы, – сказал Бреус. – Гусь не сцыт, и ты не сцы.
Он оделся, забросил на плечо лопату и ушёл.
Через полчаса Бреус вернулся.
– Бнять, – начал он с порога, – водка «Столичная» в экспортном варианте. А колбаса… Посмотри на эту колбасу, – он выложил содержимое секретных карманов на стол. – А говорят – «равенство». Какое же это, на хер, равенство, если для одних «докторская» колбаса такая, а для этих совсем другая?
Две бутылки экспортной «Столичной» сделали своё дело.
– Ты думаешь, почему я в грязном всё время хожу? – обняв меня за шею, говорил Бреус. – Потому что у меня нет чистой одежды? У меня целый гардероб чистой одежды. У меня есть пальто и костюм. Это ж афигительно быть грязным, когда все такие чистые вокруг. Знаешь, что я больше всего люблю? Ездить после работы в общественном транспорте. Трёшься и толкаешься среди них, наступаешь им на ноги, воняешь. Если место есть свободное – садишься, хрен кто рядом с тобой сядет. Возле молодой тёлки приятно постоять. Она бьётся, крутится от отвращения, а толпа её ко мне прижимает. Если водитель тормозит, я не держусь, падаю на всех. Знаешь, как смешно? Кричишь, падаешь – и весь троллейбус вместе с тобой.
– Всё! – воскликнул Царюк. – Я не могу здесь больше находиться! У них колючая проволка на заборе и сигнализация. Меня это угнетает. Пошли на хер с этого завода.
Мы шли по Ленинскому проспекту по проезжей части с лопатами на плечах. Впереди я с Бреусом, а позади, пытаясь попасть в ногу, Царюк и Заяц. У Ботанического сада возле нас остановилась машина милиции.
– О, – сказал Царюк, – раковая шейка приехала.
– Давай копать, – запаниковал Заяц, – сейчас заберут.
– На хер ты никому не нужен, – сказал Бреус. – Тебя менты брезгуют. Вот его заберут, — Бреус указал на меня. – Он чисто одет.
– Не отдадим, – сказал Царюк. – Пусть забирают всех.
– Не имеете права! Я член партии с 1898-го! У меня двухкомнатная квартира в Домике 1-го съезда РСДРП! – кричал ментам Бреус.
Мы наблюдали сцену сквозь толстое, пуленепробиваемое стекло камеры предварительного заключения.
– Чего он с ними залупается, зачем ментов дразнит? Сейчас они его под молотки пустят, – сказал Заяц
– Он, если напивается, всегда такой, – ответил Царюк.
Нервы у одного из дежурных ментов не выдержали – он ударил Бреуса дубинкой по лицу, схватил за шиворот и втолкнул в нашу камеру.
– Больно? – спросил я у Бреуса сочуственно.
– Нет, – сказал он, потрогав опухшую щеку, – меня грязь защищает. Я им специально мозга ел, они меня даже не обыскали. Eщё полбутылки есть и сыр. Кто хочет?
Он полез в тайник.
– О! И ещё кое-что.
Он достал устройство ЗАСС.
– Ну, пля, сейчас мы им устроим.
– Второй слушaeт, – ответило устройство ЗАСС.
– Ставлю задачу, – сказал Бреус. – Группу захвата к Первомайскому отделению милиции. Совершены противоправные действия в отношении наших сотрудников. Сотрудников освободить. Действовать жёстко...
(отсюдова)
