Каждый день натыкаюсь то там, то тут на призывы «наконец-то начать войну», «задать жару укропам» и прочая, и прочая. Запощу-ка снова отрывок из Ремарка «На западном фронте без перемен». Хорошая и полезная книга.
Первая мировая, немецкий солдат приезжает с фронта домой в отпуск:
* * * * *
На улице кто-то хлопает меня по плечу. Это мой учитель немецкого языка, он набрасывается на меня с обычными вопросами:
– Ну, как там дела? Ужас, ужас, не правда ли? Да, всё это страшно, но, тем не менее, мы должны выстоять. Ну и потом – на фронте вас, по крайней мере, хорошо кормят, как мне рассказывали; вы хорошо выглядите, Пауль, вы просто здоровяк. Здесь с питанием, разумеется, хуже, это вполне понятно, ну конечно, а как же может быть иначе, самое лучшее – для наших солдат!
Он тащит меня в кафе, где он обычно сидит с друзьями. Меня встречают как самого почётного гостя, какой-то директор протягивает мне руку и говорит:
– Так вы, значит, с фронта? Как вы находите боевой дух наших войск? Изумительно, просто изумительно, ведь правда?
Я говорю, что каждый из нас с удовольствием поехал бы домой.
Он оглушительно хохочет:
– Охотно верю! Но сначала вам надо поколотить француза! Вы курите? Вот вам сигара, угощайтесь! Кёльнер, кружку пива для нашего юного воина!
На свою беду, я уже взял сигару, так что теперь мне придётся остаться.
Надо отдать им справедливость – всех их так и распирает от самых тёплых чувств ко мне. И всё-таки я злюсь и стараюсь побыстрее высосать свою сигару. Чтобы не сидеть совсем без дела, я залпом опрокидываю принесённую кёльнером кружку пива. Они тотчас же заказывают для меня вторую; эти люди знают, в чём заключается их долг по отношению к солдату. Затем они начинают обсуждать вопрос о том, что нам надлежит аннексировать. Директор с часами на стальной цепочке хочет получить больше всех: всю Бельгию, угольные районы Франции и большие куски России. Он приводит веские доказательства того, что всё это действительно необходимо, и непреклонно настаивает на своём, так что в конце концов все остальные соглашаются с ним. Затем он начинает объяснять, где надо подготовить прорыв во Франции, и попутно обращается ко мне:
– А вам, фронтовикам, надо бы, наконец, отказаться от вашей позиционной войны и хоть немножечко продвинуться вперёд. Вышвырните этих французишек, тогда можно будет и мир заключить.
Я отвечаю, что, на наш взгляд, прорыв невозможен: у противника слишком много резервов. А кроме того, война не такая простая штука, как некоторым кажется.
Он делает протестующий жест и снисходительным тоном доказывает мне, что я в этом ничего не смыслю.
– Всё это так, – говорит он, – но вы смотрите на вещи с точки зрения отдельного солдата, а тут всё дело в масштабах. Вы видите только ваш маленький участок, и поэтому у вас нет общей перспективы. Вы выполняете ваш долг, вы рискуете вашей жизнью, честь вам и слава, каждому из вас следовало бы дать «железный крест», но прежде всего мы должны прорвать фронт противника во Фландрии и затем свернуть его с севера.
Он пыхтит и вытирает себе бороду.
– Фронт надо окончательно свернуть, с севера на юг. А затем – на Париж!