В фильмах про Юго-Восточную Азию бывают такие сцены: толпа галдящих малайцев или китайцев с баулами и курами под мышками грузится на некое транспортное средство, у которого есть четыре разных колеса, руль и двигатель, голый, как учебный стенд в автошколе. И всё это гомонящее сооружение, окутавшись сизым дымом, виляя и постреливая выхлопом, начинает куда-то перемещаться.
Загружаясь в недра пограничного Ми-8, я всегда вспоминал эту идиллическую картинку из дальнего далёка и нырял в тесный щебечущий мирок грузовой кабины «борта», где бортмеханик, с великим трудом перемещаясь по коробкам с «ножками Буша», радиоаппаратуре, жёнам и детям маячников-островитян и командированным военным, поросятам, гвоздям, патронам и руководящим документам, громко и матерно советовал командиру экипажа «разбег на хвостовом колесе (которого нет), чтобы вся эта петрушка повываливалась через своеобычно раздолбанные двери грузового отсека на хер, и можно было бы, наконец, до выяснения обстоятельств прочно осесть на земле». Командир молчал, запускал движки, устанавливал связь и взлетал. И когда пейзаж внизу быстро начинал уменьшаться, и вертолёт эффектно, с сильным креном проходил над мачтами судов в порту, становилось ясно, что вот – взлетели, полетели, и от всей этой пёстрой компании за пределами пилотской кабины уже ничего не зависит.
У меня в кармане реглана всегда лежали две гильзы от 5,45-мм АК-74. Их очень удобно вставлять в уши, если желаешь нормально слышать после приземления. Флагман РТС, который часто летал вместе со мной, обычно вставлял в уши маленькие лампочки – вся бригада рассказывала друг другу, что эти лампочки неоднократно загорались непосредственно у него в ушах.
Это как бы преамбула, а вот дальше...
СЛУЖЕБНЫЙ РОСТ БЕЗ ТОРМОЗОВ
И
ПРОРЫВ ГРАНИЦЫ *
После того как в бригаде ярко и зрелищно сгорело здание штаба – вместе с карьерой, естественно, начальника этого штаба – КП, БИП (Береговой Информационный Пост) и оперативного дежурного вместе с ними под мышкой перенесли на корабль. Вследствие чего ГКП этого корабля превратился в рубку ОД. Пароход этот намертво стоял по механической части, и всё бы ничего, если бы не связь.
Погранистический корабль в силу своей специфики абсолютно не способен быть пунктом управления бригадой с минимум десятью постоянными дозорными позициями на границе. Во всяком случае, если этот корабль – военная версия морского буксира. Для этих целей нам был нужен авианосец или, на худой конец, крейсер. И может быть, дали бы нам крейсер. В начале девяностых погранцам не давали только подводные лодки и космические корабли, и только потому, что никто не додумался попросить.
А вот авианосцы проекта 1143, до того как загнать китайцам, всерьёз предлагали нам, погранцам: а что, втыкаете этот памятник Идиотизму и Чёрной Металлургии в центре экономзоны, и над ним круглые сутки порхают вертолёты, перекрёстно опыляя всяких там браконьеров и контрабандистов. Красота!
Но наши оказались не готовы воспринять столь масштабный проект своими узкими, как пограничные столбы, мозгами, или, посчитав эксплуатационные расходы, решили всё-таки получать кое-когда денежное удовольствие и отказались играть в войнушку по-взрослому, а авианосцы продали в Поднебесную, где из них немедленно сделали парки и аттракционы.
Ну, а бригадой пришлось управлять с буксира. И, пытаясь связаться с опером, командир корабля в море стал чувствовать примерно то же, что бывает, если с бодуна стоять в длинной очереди за пивом, а все остальные ларьки закрыты. Муть и тоска, короче.
И что делал умный оперативный в такой ситуации? Тихонько говорил командирам на границе: мужики, я даю вам всё необходимое оповещение, а вы уж сами там с обстановкой разбирайтесь, не маленькие, не могу я вас сейчас контролировать. По техническим причинам. Между прочим, настоящему командиру только такая постановка вопроса и подходит.
Но оперативные бывают и не очень умные, им иногда хочется орден или потяжелевший погон за умелое руководство ловлей нарушителей. А всем известно: хотите изучить витиеватости могучего русского языка – попробуйте поруководить, например, рыбаком с удочкой.
Участок же ответственности бригады по ночам пребывает своей жизнью, вдоль и поперёк через него топают суда – издалека и далеко, сосредоточенно, по весьма разнообразным своим делам, задумчиво покручивая на ходу брёвнышками навигационных радаров, негромко, как полуночные таксисты, переговариваясь по УКВ.
И среди них идёт на службу малозаметный по своей крохотности пограничный катер, на ходовом которого совместно тяготятся похмельем двое: старый командир (мичман) и новый (старлей).
Катера наши соблюдают ПШС (Пейте Шнапс Стаканами), НСПК (Наставление по Стрижке Плюгавых Козлов) и МППСС (Международные Правила Передвижения Судов Строем) исключительно лоцманским способом – на глазок. То есть: благородная равнина морской карты протыкается иглой измерителя, только если надо приколоть какой-нибудь календарик.
И вот – едут двое, тупо пялятся в ночную тьму, с перепоя молчат и слушают себя изнутри. Огоньки вокруг – суда всякие бродят, маячки там-сям. И каждый думает, что другой что-то понимает в окружающей красоте. Уже час так думают.
Тут радист и говорит им обоим:
– ГКП – радиорубка, у нас спрашивают место действия, здесь где-то «пятнашка» (средняя неопознанная надводная цель) к финнам уходит…
И тогда старлей спросил мичмана:
– Петрович, а мы где?
– Хер его знает, Саня…
– Да ты что, не определяешься?!
– Я думал, ты…
– Ой-ё-ёй… Право на борт, тля! Радист!
– Есть радист!
– Давай «пятнашку»!
– Триста (это градусов) за восемьдесят (это кабельтовых) от Клюйверса! Курс – триста пятьдесят (опять градусов) скорость шестнадцать узлов (ну, километров тридцать в час)… Ой! Курс тридцать два, скорость та же! Пересекла линию границы…
– Что?!
– Всё, тащ командир, связи нет. Забито всё!
Да уж, когда на одной частоте орут десять глоток, в наушниках такое бурление – будто толстый бетон тупым сверлом.
– Обе полный! – орёт старлей. – Ноль на румб!
И закипает пена у бортов, и ломится катер в ночь на тридцати узлах, строго на север, готовясь сотворить нужное и справедливое дело…
– Сань, Сань... Сашка, блин, – громко шепчет мичман, – так мы куда, а?
– У меня «капитан» выходит, Петрович! Мне этот нарушитель во как нужен!
– Сань, – почти плачет Петрович, – а мы где, а?
– Да вот, вот, – старлей Сашка слетает в рубку, хватает карандаш и включает свет над картой. – Вот… а-а-а-а… о-о-о-о-о… ёпа мать! Стоп! Обе стоп! Лево руля! На обратный курс! Радист! Не отвечать на вызов! Обе вперёд! Полный! – и опять выскакивает наверх, в кромешную летнюю ночь, Петрович за ним.
«Щас, етить-матить, за нами гонятся минимум три корабля», – вещественно выскочило из командирской головы, повисло в воздухе и рассыпалось, потускнев.
А на светящемся в ночи ГКП буксира на приколе, где операторствует флагманский химик, разворачивается в это время битва титанов: опер кричит то в трубку ВПС (это такой телефон для дураков и военных, с кнопочкой на трубке: нажал – говори, отпустил – слушай) командирам в море, то в микрофон «каштана» дежурному по связи палубой ниже:
– Ты мне докладывай постоянно по цели этой! Каждые десять секунд! Приём!
– Уходит цель! Уходит! Приём!
– ДС! Связь с 709-м, срочно!
– Нету связи!
– Я тя щас урою!
– Нету! Ну не отвечает он!
В эфире:
– Свирель-45, я Бриз-01, приём! Всем молчать! Всем ЩРЖ! (это и значит «всем молчать») Свирель, Свирель, Свирель-Свиристель…
Тишина.
– Да говорю, нету его!
– Волна-12, я Бриз-01, что цель?
– Я Волна-12, цель пересекла линию границы и уходит, уходит! Нет, остановилась! Идёт обратно!
– О-о-о-о-й-ё-о-о!!! Вот так и меня утром – туда и обратно… И если бы только комбриг… – причитает оперативный, эФ-Ха (ха-ха), но сквозь рыдания изнутри прорывается служба: – Дэ-ээссс! Немедленно передавай 304-му и 101-му: нарушителя задержать и конвоировать в базу. Вдвоём!
– Есть!
– И где, мля, 709-й?
Вопрос повисает в воздухе.
А на пограничном катере номер 709, полным ходом, как вы понимаете, возвращающемся из-за границы, в люке моторного отсека появляется вахтенный моторист – стриженая голова в наушниках – и с любопытством разглядывает две кучки огней – два пограничных корабля, пролетающие справа и слева мимо на встречных курсах. А всякие люди слушают эфир:
– Сашок, где эта «пятнашка»? И вообще, какого хера мы за тебя бегать должны, а? – раздаются посреди невнятного ночного бормотания шестнадцатого канала голоса командиров кораблей. – И где твой радист?
– У меня ничего не работает – ни радио, ни локация! Буду ремонтироваться на позиции! – нагло врёт старлей Сашка, исчезая в бурунах за кормой «старших братьев». – Нарушителя не обнаружил!
А корабли до утра отрабатывали всякие тактические приёмы поиска по букварям, пытаясь обнаружить «неопознанную среднюю надводную цель – нарушителя границы», и лишь с рассветом вернулись в свои районы, клюя носами и площадно матеря радиометристов островных постов и их визуальные глюки.
Через полгода, похрустывая снежком, пришёл протест от финской береговой охраны – как положено, по каким-то хитрым каналам МИДа. Мол, такого-то числа во столько-то в такой-то точке имело место нарушение морской границы и углубление во внутренние воды Финляндии на столько-то миль такого-то пограничного корабля, с последующим позорным бегством. Так что следите, мол, за своими действиями.
Причём все данные, вплоть до марки спиртного, употребленного тогда Санькой с Петровичем, абсолютно соответствовали истине.
Комбриг созвал штаб:
– Журнал давай… тэ-экс, что у нас тащилось по участку в означенное в документе время?
– Вот, товарищ командир, МБ-155 и два «Волго-Балта», этот и вот этот…
– Так. Пиши: с предоставленными данными не согласен. В свою очередь, штаб соединения обладает неопровержимыми доказательствами того, что данное нарушение финской границы произведено судном… э-э… ну пусть будет МБ-155 Балтийского морского пароходства. Своевременное реагирование по факту нарушения в указанное время не произведено вследствие аварии машин на ПСКР-101, в районе службы которого произошло нарушение. Если от нас потребуется по данному факту вставить, скажем, в очко указанного пароходства… э-э-э… царь-пушку, мы с удовольствием выполним данное указание. Последнее предложение тоже написал? Ну-ну.
Все сидели, и только Сашка, виновато помалкивая, торчал почти «смирно» у стола.
Сашка теперь уже помощник командира корабля. И капитан-лейтенант.
* из ненапечатанного сборника "У зелёной черты на мокрой воде"